< RIGHT >

        «Я не согласен с вашим мнением, но готов умереть за то, чтобы вы имели право - иметь это мнение.» Вольтер

        Мое детство прошло в Риге. До сих пор я помню тонкое обаяние этого романтичного города. Иногда кажется, что его аура необыкновенным образом делает людей чище, воспитаннее, духовнее, талантливее, а их судьбы необыкновенными и даже загадочными. Совершенно случайно я узнавал таких людей в Украине, России, Испании и даже в Индии. В Дели я просто поздоровался на улице с элегантной европейкой. Мы разговорились, и она оказалась уроженкой Риги. Именно ее советы впоследствии помогли мне встретиться с Далай-ламой 14-м, Верховным правителем Тибета.
        Может это связано с тем, что с ранних лет детям в Риге настойчиво, но тонко прививались хорошие манеры, аккуратность, точность, любовь к искусствам. Помню, даже со второго класса в школе преподавали что-то вроде уроков этики. Их вела пожилая латышка с немецкими, точнее прусскими корнями. Человек еще той, забытой эпохи… Нас учили правилам хорошего тона, например, правильно вести себя за столом и как общаться со старшими. Считалось недопустимым прийти в школу без галстучка или, не дай Бог, обидеть девочку.
        Нас часто водили в музеи и художественные галереи, благо центр Риги - сам огромный музей… Высоченный шпиль собора Святого Петра бронзовой ракетой поднимается в небеса. Наверху смотровая площадка, откуда - вся Рига, как на ладони. Средневековые черепичные крыши покрывают город красно-коричневым ковром. Рядом громада знаменитого Домского собора. Тогда мало кто бывал за границей, и казалось, что краше и грандиознее его просто не существует. Известный на весь мир орган Домского собора как раз в семидесятые годы был отреставрирован в Германии, и его звучанию не было равных в мире.
        Мы очень гордились, что именно в Риге снимались многие любимые всеми фильмы. Даже дети знали «улицу Цветочную», где снимались кадры из «Семнадцати мгновений весны». Задирая головы, они пытались увидеть цветочный горшок на третьем этаже - условный сигнал из знаменитого фильма. А напротив действительно был старый зоомагазин с многоголосым хором птичек. Таких антикварных заведений, пожалуй, уже нет. Возможно, его колоритный старый хозяин с бакенбардами и снимался в том фильме. Также эта улица (Яуниела) с блеском исполнила роль Бейкер-стрит - резиденции Шерлока Холмса в советских фильмах про него.
        Узкие, уютные улочки древней Риги - это что-то особенное… Это такой же феномен, как одесские дворики, как питерские дворы-«колодцы». Прогулки по ним успокаивают, лечат, пробуждают добрые и творческие замыслы. Здесь каждый метр пропитан историей, величием и красотой. На стенах висят кованые вывески ручной работы, означающие занятия работающих здесь мастеров.
        На шпилях соборов сидят знаменитые бронзовые петушки - символы Риги. Снизу они кажутся маленькими. Учитель рассказывал, что на самом деле они размером с большую лошадь. Помню, был необычный эпизод, когда все увидели, что петушок на соборе Святого Якова - без хвоста! Оказалось, его отбил в сумерках низколетящий вертолет. К счастью, никто не пострадал, но петушок оставался бесхвостым еще долгие годы.
        В рижский порт часто заходили красивые корабли, даже суперлайнеры. Горожане семьями приходили специально посмотреть на них. Известный барк «Крузенштерн» был приписан к Риге, и все любили фотографироваться на фоне его изящного черно-белого корпуса.
        Рядом был построен мост, висящий на множестве металлических тросов. Для того времени это было ново и даже казалось опасным. Любопытные специально приходили на мост убедиться, насколько прочны десятисантиметровые, поддерживающие его канаты.
        Общесоюзные праздники латыши отмечали как-то вяло. Они всегда не особо жаловали компартию и советскую власть. Конечно же, проходили традиционные «парады трудящихся» перед Рижским замком. Их принимали - сначала старейший член Политбюро, а впоследствии, увы, и герой анекдотов, Пельше, а затем печально известный по путчу ГКЧП Пуго. По настоящему, латыши любили народные праздники, особенно Лиго. Яркой особенностью было, что многие наряжались в карнавальные костюмы. Это нравилось нам, детям, и самыми популярными были костюмы индейцев, ковбоев (вероятно, влияние популярных тогда фильмов с Гойко Митичем) и почему-то гусар. Все это можно было недорого купить на центральном рижском рынке, который сам был и остается памятником архитектуры.
        Не помню никаких проявлений национализма. В моем классе было примерно поровну русских и латышей. Эти народы действительно мирно жили рядом, уважая обычаи и языки друг друга. Максимум - это были анекдоты, но какие-то добрые, беззлобные. Моя русская семья Ермолаевых долгие годы дружила с латышской семьей Вайнисов. Однозначно, черные ростки национализма всегда кто-то старательно поливает…
        В четвертом классе нас возили в Саласпилс - «боль Латвии». Здесь был самый большой концентрационный лагерь, где погибли тысячи латышей, русских, евреев, поляков. На всех производили сильное впечатление гигантские скульптуры изможденных, умирающих узников. Специальное устройство под вечным огнем имитировало стук человеческого сердца. Учитель истории, хотя и латыш по национальности, приводил слова погибшего чешского патриота Юлиуса Фучика - «От национализма до фашизма - один шаг!»
        Языковых проблем практически не было. В моей русской школе латышский преподавали с четвертого класса, практически всем давался он с трудом. Выходило, что в повседневной жизни латыши общались между собой на латышском, русские на русском. Интересно, что вежливые латыши всегда переходили на русский, если в компании был хотя бы один человек, не владеющий латышским языком. Фактически в Латвии было два государственных языка и это было удобно. В официальные органы можно было обращаться на удобном для тебя языке. Учиться, в том числе и в вузах, можно было и на русском, и на латышском. Не помню каких-то ссор или стычек между детьми на национальной почве.
        Главная и достаточно интересная газета «Ригас баллс» выходила и на русском, и на латышском языках. Коммунистической пропаганды там всегда было на редкость мало. Вообще в советское время Латвии, Литве и Эстонии «позволялось» больше, чем другим социалистическим республикам. Чего только стоило наличие кабаре в Риге. «Ригас баллс» была максимально, возможно, на те времена, привязана к реальной жизни. Кажется, в 1978 году, впервые в СССР, в ней были напечатаны два брачных объявления, вполне невинного содержания. Кто бы сомневался, что на это решились - женщины! Помню, это событие обсуждали и в трамваях, и в очередях и, конечно, дома - на кухнях. Комментарии были от «до чего они опустились!» до «правильно, какие современные женщины!». Со временем страсти утихли и объявления стали традиционными. Спустя какое-то время появилось и первое мужское объявление. Желание какого-то пожилого рижанина встретить старость вдвоем уже воспринялось обществом спокойно и понимающе. Надо признать, что русскую и латышскую кровь предпочитали не смешивать. Такие браки были довольно редки. В общем, о рейтингах тогда и не слышали, но продажи «Ригас баллс» сильно возросли…
        Интересная ситуация была с матом. Впервые его я услышал уже в Николаеве, куда на родину предков переехали мои родители. Истинного значения похабных слов я не знал. На латышском языке нет матерных слов, а русские, как мне рассказывали родители, исключительно редко употребляли его. Видимо, культурная среда все-таки влияет и мобилизует…
        Что действительно «разъединяло» народы, так это кухня. При всем уважении к латышской кухне, она была слишком проста и пресна и проигрывала русской и украинской. Сами латыши это признавали и предпочитали наш борщ латышскому супу. Даже в гости латыши предпочитали ходить к русским, а не наоборот. А латышские хозяйки часто готовили славянские блюда. Всех «примиряли» знаменитые латышские дефициты - непревзойденный «Рижский бальзам» и неизменные шпроты.
        Помню, наши латышские друзья очень любили украинские песни. Моя мама Вера была украинкой, знала их множество и весьма неплохо пела для всех нас. Латыши, несмотря на их северную сдержанность, очень песенный народ. Под Ригой часто проходили фестивали национальной песни. А мой отец Вадим был знаком с Раймондом Паулсом. Уже тогда по стране гремел его бессмертный хит (тогда и слов таких не знали!) - «Листья желтые…». Его с удовольствием пели на вечеринках и латыши, и русские. Примечательно, что латышам больше нравился русский перевод «листьев».
        Иногда по выходным, наша семья отправлялась на электричке в Юрмалу. До сих пор в памяти экзотические названия станций-курортов - «Дзинтари», «Майори», «Дубулты», «Кемери» и других. А еще не имеющий аналогов в СССР необычный ресторан «Юрас перле» в виде длинного скального выступа! К сожалению, он сгорел несколько лет назад.
        Главное - не забыть покормить лебедей вместе с детьми! Для рижан это была прямо как семейная традиция. Много лет в окрестностях Дзинтари жила стая лебедей, не боящихся человека. Откуда взялась и сколько лет этой традиции? Это же происходит и в центре Риги, в парке, и в Таллинне у памятника броненосцу «Русалка», и на литовском взморье. Не убить, не дернуть за хвост, а погладить и накормить. Может, и в этом тоже кроется феномен воспитанности и цивилизованности рижан и вообще прибалтов!
        Только спустя почти 30 лет мне посчастливилось опять приехать в Ригу. Исторический центр практически не изменился. Несколько лет назад нестареющая латвийская столица отметила свое 800-летие. Полностью отреставрирована Ратушная площадь, восстановлен в первозданном виде сгоревший в Великую Отечественную войну чудесный Дом Черноголовых. Заседающих напротив членов рижской Думы и туристов снова приветствуют рыцари на фасаде. А еще отреставрирован знаменитый памятник Свободы - женщина, держащая три звезды, символизирующие исторические области Латвии - Курземе, Видземе и Латгале. Когда-то, до всех революций и потрясений, Ригу называли «маленьким Парижем». Сегодня ее зовут так снова - настолько пленит очаровательная атмосфера Старого города, занесенного в список Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО.
        Рига - энциклопедия архитектурных стилей. Здесь и готика, и барокко, и эпоха классицизма. Особенно впечатляет рижский модерн. Его еще называют югенд-стиль. Отлично сохранилось около сотни таких зданий. Одно из них построил на улице Альберта архитектор Михаил Эйзенштейн, отец известного кинорежиссера («Броненосец «Потемкин» и другие фильмы). Непонятно, каким образом, но сохранились древние деревянные домики и амбары в историческом центре Риги. А как приятно было снова побывать на Домской площади, мощенной старым булыжником! Домский собор и его уникальный орган с его 6786 трубами по-прежнему популярен. Но вход в него уже платный. Рядом - музей истории и мореходства. Также интересен Этнографический музей под открытым небом на окраине Риги. А кому хочется посмотреть на персональные машины Сталина и Брежнева - добро пожаловать в музей автолюбителей.
        Уже нигде нет надписей на русском языке. Естественно, большая часть жителей Риги была недовольна. Латвийские власти в свое время провели борьбу с «Вы¬весками на иностранном языке», стыдливо не уточняя, о каком языке идет речь (будто бы были возможны другие варианты, кроме русского!) Не напоминает ли это о событиях в одной «незалежной» стране к югу от Латвии?
        В остальных сферах русский тоже уничтожили. Что-то не принесло это счастье и процветание! А может, не с тем «злом» боролись? Уровень жизни латышей упал, сильно выросли цены. Меня поразила стои¬мость проезда на троллейбусе - почти 16 гривен в пересчете на украинские деньги!!! Неспроста в начале 2009 года в Риге были крупные народные волнения.
        Странно, что не снесли памятник латышским красным стрелкам. Правда, какие-то вандалы, а может новоявленные «историки» отбили на нем все надписи. Рядом сделали музей оккупации с указанными датами(1940-1991гг). Популярностью среди простых людей, говорят, не пользуется. И действительно, патриотом в Латвии может быть и латыш, и русский, и немец, и еврей, и литовец. Потому что патриот прежде всего тот, кто честно и добросовестно трудится на благо окружающих его людей.
        Исторически вышло, что Латвия стала Родиной для сотен тысяч простых русских людей. А разве можно быть «оккупантом» в своем родном доме?
        Надеюсь, еще стучит «сердце» концлагеря Саласпилс. Верю, что эти трагические монументы не снесли, а оставили в назидание потомкам. И что учеников возят на экскурсии не только в музей оккупации, но и туда.
        А традиция кормить лебедей и уток осталась! Я видел, как в рижском парке дети бросали им хлеб. Неважно, кто они были по национальности. Это были, прежде всего, добрые дети. А это значит, что можно надеяться на лучшее будущее!

        Текст и фото: Игорь Ермолаев